ИсточникГлавы из книги
Череповчанка, автор исторического исследования, изучает вопросы становления в России общества как политической силы.
Проблемы терроризма и гражданского общества, которые наша страна
продолжает решать в XXI веке, существовали в России еще в эпоху
Александра II. Какую роль сыграл динамит в диалоге общества
и государства? Об этом — в монографии Юлии Сафроновой «Русское общество
в зеркале революционного террора. 1879 — 1881 годы».— Юлия Александровна, расскажите, как вы пришли к теме изучения русского общества?
— Еще студенткой Череповецкого государственного университета я начала изучать революционную организацию «Народная воля». Но поскольку подходящих архивов ни в Череповце, ни в области нет, а библиотека ??????? на тот момент, когда я училась, была закрыта, то к концу пятого курса стало очевидно, что написать дипломную работу про «Народную волю» невозможно. Поэтому вместе с научным руководителем Ольгой Солодянкиной мы решили написать работу о восприятии терроризма в России. Именно в тот момент я впервые столкнулась с такими проблемами, как что такое общество; как можно измерить общество в самодержавной Российской империи; что считать участием в политической жизни, если нет политических институтов. И хотя кандидатская диссертация, которую я защищала в Европейском университете в Санкт-Петербурге, была по-прежнему посвящена восприятию террора, уже тогда стало ясно, что вопросы об обществе интереснее и сложнее. Однако тему диссертации я менять не стала, решив, что на ее материалах можно написать книгу, в большей степени посвященную волнующему меня вопросу об обществе. Таким образом, монография отличается от кандидатской диссертации процентов на 90.
— Быстро нашли издателя?
— Чтобы опубликовать книгу, я отправила заявку в немецкий фонд Gerda Henkel Stiftung, который ранее поддерживал написание моей диссертации. После того как в 2011 году фонд выделил большую часть средств на публикацию книги, я нашла несколько заинтересованных в рукописи издательств. Но спустя некоторое время на конференции в Санкт-Петербурге меня представили Ирине Прохоровой, возглавляющей издательство «Новое литературное обозрение», которая тоже выказала интерес к теме моей книги. Хотя в «НЛО» предупредили, что книга выйдет не раньше чем через полтора года, я решила: ожидание того стоит. У издательства громкое имя плюс большая сеть распространения. За время ожидания публикации книга продолжала переписываться и совершенствоваться и к моменту сдачи в печать весной 2013 года по сравнению с первоначальным вариантом сильно изменилась. Монография была опубликована тиражом 1,5 тыс. экземпляров в конце декабря прошлого года.
— Расскажите немного о структуре книги.
— Первая часть посвящена формированию информационного поля. Чтобы подготовить ее, я изучала все возможные источники информации о терроризме, которые имелись у населения империи. Отмечу, что сама власть не занималась пропагандой своей версии происходящего, а просто шла по пути запрещения того, о чем нельзя говорить. Однако запреты, как можно догадаться, были неэффективны. Далее я изучала церковные источники и прежде всего проповеди в религиозных журналах: при безграмотности большей части населения не газеты управляли умами, а сельский батюшка. Убийство божьего помазанника ни в коей мере не могло рассматриваться как наказание его самого. Оно было представлено уроком, который Бог преподал русскому народу, погрязшему во грехе, безверии и стяжательстве. Поэтому версия церкви была такой: не надо бороться с террористами, надо раскаяться и вернуться к вере, и терроризм исчезнет сам собой. Помимо этого, я изучала газеты всех направлений — от самых консервативных, «Московских ведомостей», до либеральных, — материалы судебных процессов, революционные и заграничные эмигрантские издания на русском. Заканчивала неформальными каналами коммуникации — слухами, которые в этот момент ходили. Вторая часть посвящена непосредственно изучению общества в Российской империи того периода.
— Рассматривался ли этот вопрос в отечественной истории ранее?
— По вопросу о существовании гражданского общества, как в современной России, так и в Российской империи, есть две принципиально разные позиции. При этом довольно редко ставится вопрос, что такое гражданское общество вообще и насколько ценна его концепция. Есть исследователи, которые относят время его возникновения к эпохе Петра I. Но возможно ли существование гражданского общества в самодержавном государстве? Ряд историков, изучающих добровольные ассоциации (народные пожарные дружины, Российское географическое общество, Вольное экономическое общество и т. д.), считают, что эти ассоциации являются элементами гражданского общества, а значит, гражданское общество в России было сильным на протяжении XVIII — XIX веков. Однако изученный материал приводит меня скорее к сторонникам противоположного лагеря, которые говорят либо о слабости гражданского общества как политического института, либо о его отсутствии, либо о существовании локальных сообществ, не способных на крупные политические действия. Таким образом, для меня это книга-путешествие в поисках героя, а также попытка ответить на вопрос, каким было общество в Российской империи.
— Почему при изучении общества была выбрана эпоха покушений на Александра II?
— Терроризм стал очень удобным материалом, потому что в отличие от других вопросов он всегда раскалывает общество, это проблема, которая касается или может коснуться каждого. И если до появления «Народной воли» это было не так очевидно, то использование динамита наглядно продемонстрировало, что никто не защищен. Ты можешь случайно ехать по железной дороге и взорваться. Можешь находиться на приеме во дворце и взлететь на воздух. Можешь проходить по улицам города и погибнуть только потому, что случайно оказался в этом месте. Это ощущение паники хорошо прослеживается по документам: после взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года люди пытались сбежать из Петербурга. Эпоха покушений на Александра II — это время полной идейной растерянности, когда никто не понимает, что происходит, ни у кого нет специальных слов, чтобы говорить о терроризме. О терроризме и не говорят — говорят о терроре. Не говорят о пропагандистах — говорят о пропагаторах. Даже словарь эпохи неустоявшийся, не говоря уже о том, что можно подумать о происходящем. Терроризм волнует почти всех. И он дает повод высказаться тем, кто обычно молчит.
— С какими проблемами при изучении темы пришлось столкнуться?
— Проблема поиска общества — это прежде всего проблема поиска источников. Да, сохранились уставы, протоколы собраний добровольных организаций, а также ряд воспоминаний их участников. Но насколько они были в оппозиции государству, насколько выходили за отведенные им рамки? Я склонна считать, что о добровольных ассоциациях мы знаем только то, что сохранило для нас государство, знаем его точку зрения на общество: ведь уставы были утверждены императором, государство пыталось контролировать эти организации, а их документы сохранились в госархивах. Поэтому существование гражданского общества в таком виде для меня большой вопрос: нет источников, чтобы продемонстрировать, как это работало. С одной стороны, можно допустить, что данные организации — это элемент гражданского общества, и дальше изучать тонкости устава. С другой — можно ли назвать политическим действием то, что в клубах играют в карты, обедают и неизвестно о чем говорят? Таким образом, я искала ответ на вопрос: какое политическое действие человек может предпринять в условиях самодержавного государства. Оказалось, единственное, на что он был способен, — это коммуникация в публичном политическом пространстве о каких-либо значимых вопросах. А терроризм, как мы знаем, порождает волну коммуникаций.
— Насколько сложно было найти эти коммуникации?
— Я посмотрела все доступные дневники и воспоминания и знаю, например, о чем говорили в салоне Александры Богданович, с ее слов. Но все ли она записала и только ли об этом говорили? Где разница между публичным и приватным, когда в одном разговоре говорят о покушении на императора и тут же упоминают спиритические сеансы, предлагая лечить террористов спиритизмом, потому что их, очевидно, захватили злые силы? Единственный выход — это просмотреть диалог власти и общества. Именно во время народовольческого террора власть показала, что не может справиться с терроризмом без поддержки общества, и регулярно призывала его на помощь. Также сохранился огромный комплекс документов, направленный во власть, в том числе частные записки о борьбе с террором, которые представляют собой результат и личных размышлений автора, и некоего консенсуса внутри общества. По их содержанию можно выявить все позиции в отношении к терроризму и все возможные варианты действий со стороны представителей общества. Но если двигаться по нисходящей от более крупных объединений до частных собраний в салонах, то может сложиться ощущение, что общества в Российской империи как политической автономии не было. Оно оказалось не способно противостоять ни правительству, ни терроризму. И получается, что общество — это своего рода фантом, от которого все ожидают каких-то действий, которого все боятся, и все действуют так, как будто общество существует. Однако на самой последней ступени общество наконец перестало быть фантомом, потому что, размышляя о терроре и о себе, отдельные люди писали «мы», полагая себя частью общества и предлагая бороться с террором сообща.
Комментариев нет:
Отправить комментарий