https://lgz.ru/article/-36-6751-09-09-2020/kak-kuprin-sosnu-spas/
В родовых пенатах поэт бывал не слишком часто, а последние три десятка омрачённых душевной болезнью лет и подавно провёл в Вологде, словно избегая встреч с ужасами, настигшими его предков в имении, ныне ставшем Музеем-усадьбой Батюшковых и А.И. Куприна.
Беды владельцев села Даниловского начались с подозрительности императрицы Екатерины Великой и чрезмерного пристрастия захолустного дворянства к болтовне. Не любившая «пропускать врак без исследования» царица прознала, что где-то в глухомани тогдашней Новгородской губернии объявился якобы потомок покойной царицы Елизаветы Петровны и... английского короля. Незадачливого претендента на два престола вскорости схватили, распознав в нём подпоручика Ипполита Опочинина. Заехав в здешние места ради покупки лошадей для своего полка, Опочинин так спелся с помещиком Ильёй Батюшковым, что приятели доболтались до намерений схватить Екатерину и заточить её в монастырь.
Царствие покровительницы муз и собирательницы стаи доблестных «екатерининских орлов» было блестящим, но отнюдь не милосердным к длинноязыким провинциалам. Незадачливые «заговорщики» попали под следствие, в проведении которого особенно усердствовал обер-прокурор Всеволожский, набравшийся таким образом первичного опыта общения с самозванцами и удостоившийся в конце концов высочайшего доверия, став одним из судей Пугачёва. Нелишним будет упомянуть, что деятельным помощником обер-прокурора оказался гвардии поручик Архаров, выбившийся много позднее в московские обер-полицмейстеры, благодаря чему ревностных, но туповатых слуг закона и по сей день кличут архаровцами.
Частый гребень чиновничьего усердия прошёлся по окрестным усадьбам, выдёргивая пред очи обер-прокурора то одного, то другого ошалевшего от страха помещика. Петербургские ревнители верноподданничества не скупились на «увещания», как тогда изящно называли пытки. Речь велась уже не о сговоре устроить монастырское затворничество Екатерины II: хитроумный Всеволожский кроил страшное дело о плане убийства царицы и был, кажется, не прочь притянуть к нему цесаревича Павла, а в придачу и впавшего в немилость Григория Орлова..
До отставного фаворита императрицы «смершевцы» восемнадцатого столетия так и не добрались, но Илью Батюшкова заковали в «железа» и отправили в заполярную Мангазею. В конце концов петербургские церберы расщедрились на кое-какое милосердие: Батюшкова-помещика втихую, никого из близких страдальца не извещая, избавили от оков, но домой не отпустили. Другим послаблением стало увеличение казённых затрат на содержание горе-злоумышленника с двух копеек до медного пятака в день. Император Павел вернул несчастному чин и дворянство, дозволив въезжать в Москву и в Петербург, но монаршьей милостью ссыльный воспользоваться не успел. Дата кончины затерялась в архивах, а могила сгинула вместе с покинутой людьми Мангазеей.
С перепугу или под пыткой Илья Батюшков впутал в чреватую эшафотом историю племянника Николая. Заполярных морозов отцу поэта, правда, испытать не довелось. Наказание свелось к приказу сидеть в своей деревне и не болтать, да только обернулось оно манией преследования для него самого и, возможно, подтолкнуло к безумию прославившегося впоследствии сына.
Комментариев нет:
Отправить комментарий