Источник
“М-8” - 2014: от и до
С чего начинается Вологда?
Где начинается М-8? Федеральная трасса М-8 (Холмогоры) Москва — Архангельск — в Москве, от Лубянки, Проспекта Мира и Ярославского шоссе. А одноименный фестиваль, проходящий в Вологде с 2007 года, начинался в этот раз в магазине «КнигИ на Даче», расположенном в маленьком подвале на Покровском бульваре. В этот магазинчик, по замыслу организаторов, пришли гости грядущего фестиваля для того, чтобы познакомиться, обсудить программу и что брать с собой в дорогу, почитать стихи, проводить уходящий 2013 год. И поддержали их участники предыдущих фестивалей, потому зал был забит до отказа.
Сказать про этот подвал «уютный» язык, наверное, не повернется. Зато богатства книжные — бесконечны. Ведь именно сюда было перевезено все, что осталось после безвременной кончины «Билингвы», кроме того, тут можно найти экземпляры с ценниками«Пирогов на Никольской», «Пирогов на Зеленом», страшно сказать — «Пироговна Пятницкой», и среди них — настоящие раритеты, тиражи которых давно закончились, и которые больше не найти нигде!
Готовились к очередному фестивалю поэты-дебютовцы Степан Бранд и Денис Крюков, переводчики Александр Беляев, Алеша Прокопьев, Анастасия Строкина и итальянка Элиза Бальони, Вадим Банников, Владимир Жбанков, Андрей Полонский, Александр Самарцев, Юлия Скородумова, Сергей Шабуцкий. Ну и конечно, неизменный участник всех М-8 Данила Давыдов.
Как и положено, перед началом пути были высказаны пожелания, чтобы он оказался счастливым. Как и положено, посидели на дорожку, проводили старый год. И отправились собирать чемоданы в дорогу, писать новые стихи, которыми можно удивить вологодскую публику, закупать водку и огурцы (что, надо сказать, сделали не все). Но, как можно видеть из следующих отчетов — все добрались до пункта назначения, и это главное.
Дмитрий Черкашин
Фестиваль с первым снегом
В Вологде я был не впервые. Более того, если не считать Москвы, где я живу, ни в одном городе не доводилось бывать так много. Но раньше — только по дороге в дальние ферапонтовские деревни, всегда проездом и в перекладной суматохе. На всё смотришь совсем иначе, когда приезжаешь в новогодний, несколько расслабленный город, никуда не торопишься, ходишь в гости, слушаешь и читаешь стихи. И погода стояла необычно мягкая, — это, наверно, замечательные итальянцы Элиза и Франческо привезлиобщечеловеческую равеннскую зиму. С горки, правда, особенно не покатаешься (напредыдущих фестивалях, говорят, катались), но это было бы, наверно, не столь удивительно, как первый в этом году снег. А он ненавязчиво выпал вечером третьего января, как раз когда компания поэтов направлялась, кажется, из библиотеки, сначала неопределённо, а потом в кафе «Огород».
Четвертого января в полдень фестиваль переехал в одну из башен вологодского кремля. Там после мероприятия «М-8 детям» участники фестиваля читали стихи, связанные с зимой и рождеством, и назывались чтения «Иосиф Бродский. К Рождественской звезде». В перерывах получилось немного посмотреть интересную выставку лубка, даже не только лубка, а ещё и старинной книжной иллюстрации.
А предшествовало фестивальным действам светлое, прямо-таки ходасевичеанское утро. Хорошо, что мы с Денисом Крюковым и Вадимом Банниковым разместились не где-то в самом центре, а в Заречье: пока проходишь этот не самый короткий путь к местам чтений, время начинает идти немного иначе. Как раз в эти минуты куда-то исчезла вчерашняя дорожно-фестивальная помятость. Вот на перекрестке синий бак с водой, у ларьков на свой лад тусуют ребята в трениках, по той стороне бабушка идёт с тортом, дальше большая церковь с черными куполами, мост через замерзшую реку Вологду, на льду уселись выходные рыболовы. В общем, «Постойте-ка минутку, // Какъ будто музыка?». За мостом красное, почти голландское зданьице кукольного театра, после широкая площадь с признаками длящихся торжеств, вчерашняя библиотека и вот уже кремль, а там Данила Давыдов, Данил Файзов, Дмитрий Веденяпин, Алёша Прокопьев, Лета Югай и многие другие приятные люди. В обществе некоторых из них мы чуть позже отправились домой к Лете Югай и её удивительно радушным родителям. В гостях было так хорошо, что мы не пошли даже на Снежный опен-эйр (знаменитое знаковое событие фестиваля: стихи на открытом воздухе возле памятника Батюшкову). Но если подробно рассказывать о походе в гости, в пределы заметки уложиться не удастся, это отдельная история, и время там тоже шло не как везде. Всем подарили очень уютных рукодельных куколок.
Между тем день засиреневел, но фестиваль ещё не думал заканчиваться. Предстояли серьезные разговоры о переводе: теме перевода поэзии и перехода межъязыковых границ был посвящен круглый стол в библиотеке имени Тендрякова.
Вечером перешли в кафе Дома Актера. Накануне там оглашали поэтические переводы(Антон Черный, Алеша Прокопьев, Элиза Бальони, Юкка Маллинен, Юрий Цветков, Александр Беляев, Анастасия Векшина и др., кстати, по атмосфере это было, может быть, лучшее мероприятие фестиваля), а теперь состоялись большие заключительные чтения и изобильное неформальное общение. Незаметно наступила ночь, и вот совершенно внезапно пришлось торопиться на такси и на поезд, роняя сумки и на ходу напяливая куртку. Но эта спешка была по-своему хороша, потому что к этому моменту настроение успело стать вполне карнавальным.
Поэтому всё-таки жалко, что всё так быстро закончилось. Было бы здорово, чтобы фестиваль шёл не два, а хотя бы три дня, ведь один полный день без приездов-отъездов — это всегда совсем другое дело. Понравилось, что фестиваль передвижной. Мне кажется, в будущем такую форму надо обязательно сохранить. За крышу над головой отдельное спасибо Павлу Тимофееву, а организаторам — за приглашение. Поездка была приятная!
Степан Бранд
Похвальное слово границам
«Если выпало в империи родиться — лучше жить в глухой провинции у моря.» Полностью согласен с Иосифом Бродским и его героем. А если эта провинция ещё и национальная окраина, удачно примостившаяся между Россией и Скандинавией — жить становится интересно. Даже с учётом того, что для истинно коренных жителей мы все, свежепонаехавшие, всего лишь очередное нашествие очередной чуди — чудь приходит и уходит, а тундра и саамы остаются. Пятый век, с приходом преподобных Феодорита и Трифона саамы искренне исповедуют христианство, но при этом не отказываются и от изначальных верований. Истинные жители пограничья, пребывающие то ли между двумя мирами, то ли в обоих сразу. Возможно, эта небольшая территория — зародыш нового большого мира.
Вот такие странные соображения у меня появились, когда Данил Файзов объявил тему восьмого фестиваля поэзии М-8 — границы и их преодоление. Границы самые разные — между мировоззрениями, между поколениями и, конечно же, самые сложные для поэзии — между языками. Поэтому, сказал Данил, у нас заграничные участники, и фестиваль получился международным. Зарубежные гости улыбались в ответ. Итальянка Элиза Бальони, правда, держалась несколько в стороне и в свободных обсуждениях предпочла отмолчаться. Зато Юкка Маллинен сам со всеми перезнакомился ещё до начала брифинга-открытия. Со мной тоже поручкался: «Здравствуйте, меня зовут Юкка, я из Финляндии» и почему-то очень обрадовался, когда я в ответ назвал Апатиты. Финский гость был весьма словоохотлив, по-русски говорил очень хорошо (филологический факультет Московского университета в семидесятые годы двадцатого века был великолепной школой) и предпочитал больше рассказывать о жизни, чем о стихах. Но это было позже. (Я, пожалуй, тоже о стихах — тех, что звучали на фестивальных мероприятиях, — особо распространяться не буду. Они были ожидаемо хороши.)
Позже был вечер переводов «На разных языках» в Доме актёра. Читали переводы на русский язык: Антон Чёрный — с немецкого и голландского, Александр Беляев — с японского, Анастасия Векшина — с польского, Анастасия Строкина — с английского. Дмитрий Веденяпин внёс разнообразие, почитав переводы американской прозы. Были переводы и с русского. Элиза Бальони читала свои переводы на итальянский, ей помогал Алёша Прокопьев, читавший оригиналы. Юрий Цветков, продемонстрировавший своё знание румынского языка ещё на открытии, рассказал о парадоксах поэтического перевода: «Два моих не очень хороших стихотворения перевёл в процессе выпивания мой приятель-студент — получилось замечательно. Два моих хороших стихотворения перевёл профессор бухарестского университета — получилось не очень». Эти четыре стихотворения и были прочитаны — в оригинале и в переводе. Юкка Маллинен сначала увлекательно рассказал об особенностях финской поэзии ( «В финском языке ударения во всех словах приходятся на первый слог, поэтому с силлабо-тоническим стихосложением в нём проблемы, никаких ямбов в нём быть не может, поэтому современные финские поэты пишут свободным стихом») и почитал свои стихи в русском переводе Виктора Кривулина. Кажется, я что-то упустил, потому что Юрий Цветков насчитал одиннадцать задействованных языков.
Вечер премии «Дебют» в большом зале областной научной библиотеки завершал первый день фестиваля. Дмитрия Веденяпин, по совместительству ещё и член жюри премии, поделился своими впечатлениями изнутри и поздравил Лету Югай со званием лауреата. Затем выступали участники длинных и коротких списков разных лет, и Вологда была представлена очень достойно.
Второй день начался в юго-западной башне вологодского кремля экскурсией для детей и примкнувшим к ним взрослых. Башня, тем паче кремлёвская — пространство мистически пограничное и очень подходящее для музейных экспозиций, тоже по сути пограничных акций. Юго-западную специально обустроили, там постоянно что-то интересное представлено. У входа прочитал название выставки: «Се вид отечества, лубок». Понял —что-то знакомое. Из классики. Только вот из современной или пушкинских времён? В самом начале экскурсии автор идеи и экспозиции Юлия Веретнова прояснила — авторство цитаты за Иосифом Бродским. В этом тоже изрядная доля лубка и сюра, если вспомнить, при каких обстоятельствах и в каком качестве будущий нобелевский лауреат побывал в Вологде. Кстати, один из разделов экспозиции был посвящён как раз ссылке в Норенскую. А вообще там было много всего интересного, собранного по музейным запасникам всей Вологодской области (за что большое спасибо фонду Потанина, объявившему конкурс «Меняющийся музей в меняющемся мире»). Много картинок восемнадцатого-девятнадцатого века, посвящённых самым разным темам (меня, например, слегка озадачил Аника-воин, оказавшийся по сюжету достойным воякой, только несколько переоценившим свои силы), косморама — предшественник синематографа, были и пропагандистские плакатики первых лет Советской власти, и современные стилизации, и упомянутый уже стенд со стихами Бродского и фотографиями-реконструкциями, воссоздающими атмосферу пребывания ссыльного поэта в деревне.
Экскурсия двигалась себе вдоль забавных картинок и пришла в зал, где дети сначала поучаствовали в викторине, вспоминая только что виденное и слышанное. А потом к детям(и примкнувшим взрослым) вышли поэты.
Радостно сообщаю: у нас есть молодые хорошие авторы, пишущие для детей. Анастасия Строкина и Лета Югай не подделывали детский лепет — они просто разбудили в себе ребёнка, который честно рассказывает обо всём, что видит и чувствует. Детям такое общение на равных понравилось. (Не помню, от кого и в какой момент, прозвучала на фестивале мысль, что поэт по сути своей обитатель пограничья, выполняющий две равно важные миссии — он и защитник родного языка и культуры, он и разведчик нового, язык и культуру обогащающего. К детским поэтам, живущим на границе разных восприятий мира, это относится в наибольшей степени.)
Продолжение последовало там же, в башне. Читали стихи уже для взрослых, на заданную тему — «Иосиф Бродский. К Рождественской звезде». Тему обосновали просто: во-первых, выставка названа строкой поэта, во-вторых, действо происходит аккурат на полдороге между Новым годом и православным Рождеством, а у Бродского много стихов на рождественские темы — начиная со знаменитого «Рождественского романса». Поэтому программа должна состоять из стихов либо Бродского — желательно тех самых, рождественских, — либо имеющие отношение к Рождеству или Новому году. Тему выдержали. Совсем чуть-чуть отклонилась от неё пропустившая вечер премии «Дебют» и потому почитавшая «дебютное» Ната Сучкова. Юкка Маллинен живо и интересно рассказал о своей встрече с Бродским во время приезда поэта в Хельсинки: «Он тогда очень сильно психовал. Объяснил это тем, что ожидал попасть в типичный скандинавский город наподобие Стокгольма или Копенгагена, а увидел вокруг себя Ленинград».
Снежный опен-эйр по случаю нековременной оттепели рисковал оказаться бесснежным. К счастью, накануне вечером пошёл снежок и к утру Вологду кое-как забелил.
Данил Файзов объявил: «У нас год коня, да и находимся мы возле коня, поэтому читаем стихи о лошадях». Ему возразили: «У нас про лошадей столько не наберётся». «Тогдачитаем про людей. И по возможности о лошадях» — нашёлся Данил.
Оттепель оттепелью, но всё равно было прохладно. Регламент Данил установил жёсткий — по одному стихотворению на участника. И сам его дозволял нарушать: «Географияфестиваля постоянно расширяется. Сегодня к нам приехала Евленья Виноградова из Великого Устюга. Пусть она почитает побольше».
Главную тему фестиваля — границы — продолжил круглый стол в библиотеке имени Тендрякова. Данил Файзов во вступительном слове упирал на множественность смыслов понятия границ. Ему помогла Елена Титова, рассказавшая о границах между поэтическими поколениями. Оказывается, время сейчас бежит настолько быстро, что в Европе год считается за отдельное поколение. Но потом Дмитрий Веденяпин заговорил о переводе, его активно поддержал Юкка Маллинен — и другим темам места не осталось. Оно понятно — поэзию переводить чрезвычайно сложно. Поэтому в разговор вступили Антон Чёрный, Александр Беляев, Александр Самарцев. Как поведал Юрий Цветков, существуют радикалы, полагающие, что переводить стихи вообще противопоказано — кто хочет, пусть читает на языке оригинала. Но и среди нерадикального большинства единства нет. Кто-то настаивает на точной передаче содержания — это ставит крест на ритмизованном и рифмованном переводе. Кто-то, напротив, отдаёт предпочтение музыке языка. «Пастернак вообще-то не переводчик» — сказал Цветков. — «Его переводы, например, Верлена — не переводы, а пересказы, впечатления от стихов Верлена. Что нисколько не умаляет заслуг Пастернака, потому что именно с его помощью русскоязычные читатели познакомились с поэзией Верлена.» Юкка Маллинен снова заговорил об особенностях финского языка, задающего стремление поэтов Суоми к свободному стиху. Тут вроде бы все согласились, что свободный стих в таком виде и надо переводить. (А я вспомнил про завершившийся в одиннадцатом году совместный российско-финский проект взаимного перевода — Мартти Хюнюнен и Николай Колычев перевели сборники стихов друг друга. Работу Хюнюнена не мне оценивать, а вот Колычев о своей рассказал на презентации: «Хюнюнен пишет свободным стихом. Можно было так и перевести. Но мне захотелось использовать классическую форму». Колычев сумел пройти по грани, его русские по форме переводы сохраняют вкус финского языка. Впрочем, Колычев — поэт мурманской, пограничной земли.) Дай поэтам волю, говорили бы, наверное, до глубокой ночи. Но время вышло раньше.
О чтениях в Доме актёра, которыми фестиваль завершился, могу сказать одно: это было хорошо. Просто здорово. Открыли программу вологодские авторы Антон Тюкин, Мария Маркова и Антон Чёрный (который хоть и живёт уже в Питере, но в Вологде по-прежнему свой). Гости продолжили.
А за вологжан я неспроста зацепился. Для меня (и не для меня одного) фестиваль продолжился пятого января встречей с Марией Марковой и Антоном Чёрным в Литературном музее.
Мария читала «Стихи речного обмена» (если я опять чего-нибудь не напутал) — это жанровое обозначение в какой-то степени перевод с русского на русский, услышалось в невнятном дикторском объявлении на Ладожском вокзале. Запомнилось ещё и потому, что действо происходило на фоне фотовыставки, повествующей о борьбе добрых людей за спасение полузатопленного водохранилищем и уже наполовину разрушенного водой и ветром храма. (Тоже пограничная ситуация — между водой и небом, между жизнью и небытиём.) Стихи гармонировали и с фотографиями, и с местом.
Антон, почитав свои стихи, перешёл к переводам. И тут всем представился случай почувствовать на себе, как здорово, когда поэт-переводчик не с подстрочниками работает, а знает язык оригинала в совершенстве. «Я наткнулся на стихи, наверное, худшего германского поэта первой половины двадцатого века. Когда я их прочитал, я понял — это такая жесть, что я просто обязан их перевести.» А ведь это невероятно сложно — правильно перевести плохие стихи, не улучшив их своим мастерством и не ухудшив нарочито. У Антона получилось.
Вместо морали. Хвала границам! Они не только разъединяют. Граница — это место, где два мира, встречаясь, дают начало чему-то новому. А ещё граница вызывает живейшее любопытство и доходящее до зуда стремление заплыть за буйки. Берегите границы. Без них скучно.
Игорь Панасенко
Неизбежный как январь
Сколько лет проводится фестиваль М-8 в Вологде? Не помню. Мы так успели привыкнуть к нему, что уже кажется, что он был здесь всегда и всегда будет. Неизбежный, как январь. Как довольно весёлое и шумное продолжение Нового Года. Зрители и поэты переходят в залы библиотек, к праздничным словам, непосредственно от праздничных столов, а затем, постепенно, успев погулять по снежной Вологде, покататься с гор, посетить злачные места, перекочёвывают — к столам же — в Дом Актёра, на заключительный вечер фестиваля, его последний выдох.
В этот раз и народу, и шуму было поменьше, чем всегда, пили, кажется, тоже меньше обычного. И слава Богу.
Нагло обманула погода, несколько смазавшая праздничное настроение, но к фестивалю погода отношения не имеет — плевать ей на наши ожидания и чаяния.
Зато не остались обмануты главные ожидания: приятно было встретиться с людьми, с которыми нигде (или почти нигде) кроме как на М-8 встретиться не удаётся. Живого Давыдова видел, чему был несказанно рад. Пообщался чуть-чуть с Володей Беляевым и познакомился с Беляевым Сашей.
Очень понравился вечер переводов, как и дискуссия по поводу переводов, состоявшаяся позднее.
Несколько обескуражил тезис Анастасии Строкиной о том, что переводить на русский язык(и с русского) нужно верлибром, даже если оригинал не является таковым. «Почему никому не приходит в голову переводить верлибры как рифмованные стихи, а обратное действие считается допустимым?» — резонно вопрошал Антон Чёрный, съевший не одну собаку на переводах различных немцев (а теперь и голландцев). И должен сказать, позиция Чёрного мне ближе. Вот недавно Умка презентовала книжку «литовского битника» Патацкаса в её переводе, на мой взгляд, виртуозном. И ритм соблюдён, и рифма на месте, и дух передан точно (Патацкас, вроде бы, доволен).
Правда, Юкка Маллинен, суровый финн и переводчик Ерёменко, Парщикова, Бродского говорил о невозможности рифмованного перевода русских стихов на финский. Дескать, таковы особенности этого языка. Ну, не знаю, может быть финский язык — особый случай?
Приезжайте, ребята, через год. С вами и вашим фестивалем жить, хоть немного, да веселее.
Андрей Таюшев
[1] Северное сияние
(итал.), — новое выражение, узнанное от итальянских гостей.
